— Нет. Ты вольна. Храм твой дом.

— У нас есть одно условие. Драконы требуют передачи артефакта дома Ярмииль лаэре ивво Талалионэль в случае его нахождения.

— Нет! — лаэр Ярмииль аж подпрыгнул.

— Это наше условие.

— Зачем вам это?

— Артефакт будет в безопасности только у лаэры.

— Согласны, — принцесса. — К тому же лаэра имеет на него больше прав, так как исходит из прямой линии наследования.

— Свидетели свидетельствуют, — ритуальная фраза.

— Раз все решено, то мы не смеем никого задерживать, — дракон прищурился, оглядывая всех. — Портал будет открыт на территории наших меньших братьев. Пусть Демиург будет милостив ко всем!

Вот и все. Я уходила с ристалища со странным, смешанным чувством. Вроде бы все и получилось. И даровали мне больше, чем просила, но почему-то зрела уверенность, что все было подстроено. Слишком легко. Слишком много уступок. Дроу, которые вроде как явились уличить нас, вдруг стали такими добренькими и милыми.

— Лаэра, подождите, — уже на самом выходе меня окликнули, и, повернувшись, я увидела спешащего ко мне Ярмииля. — Мы не могли бы поговорить? Наедине?

— Нет, — вместо меня отрезал подошедший Киртан.

— Я ничего ей не сделаю. Ты же слышал, смесок, — презрительно бросил дроу, — ее теперь никто из дроу не тронет.

— Ее теперь по официальному приказу не тронут, — отрезал парень. — А ты вообще ее пытался похитить.

— Я ее спас!

— Скорее она тебя.

— Не ссорьтесь, — влезла между ними. — Лаэр Ярмииль, мы можем поговорить вон там, но, извините, — готовая появиться усмешка превосходства замерла на его губах, — моя квинта будет в поле зрения.

— Хорошо, — недовольно кивнул дроу, но тем не менее первым отошел к указанному углу.

— Кир, все нормально. Утащить отсюда он не сможет.

— У него может быть разовый портал, — не согласился подошедший Эрлин.

— Нет, на глазах у всех не рискнет, — и я качнула головой.

— Итак, лаэр, что вы хотели?

Я подошла к дроу и сейчас смотрела в его фиолетовые глаза. А красивый ведь парень. И сильный. А без высокомерия, с которым он говорил с Киртаном, даже кажется приятным. Но есть в нем что-то… Хотя, все дроу отличаются показательным презрением к остальным. Да, пожалуй, именно так. У эльфов — высокомерие, у дроу — презрение.

— Тайлисан, — начал он, — ты позволишь тебя так называть?

— Называй, — пожала плечами. Почему нет?

— Благодарю, — он вдруг осторожно взял мою руку, — я прошу прощения. Знаешь, не думал, что все так обернется. Мы привыкли несколько свысока оценивать людей, и когда Нэрииш пришла и сказала, что какая-то человечка может получить то, что я считал своим по праву, я взбесился. Это не оправдание, знаю. Но… — он запнулся, — там, в штольнях гномов, я понял, какая ты на самом деле. Я был не прав. Это было подло, пытаться использовать тебя. Я искренне сожалею.

— Хорошо, — кивнула, не зная, что сказать в ответ. Вроде он и искренен, но в то же время чувствуется, что это еще не все.

— Ты простишь меня?

— Да. Как бы там ни было, ты понял все сам, когда предложил оставить меня здесь.

— Благодарю, — он прижал мою руку к сердцу, — и я хочу сказать… Мой дом открыт для тебя. Я предлагаю тебе свои дружбу и меч. Можешь на меня рассчитывать во всем.

А вот это уже серьезное заявление. Аж целых две ритуальные фразы — принятие в семью и клятва дружбы. Дроу такими словами не раскидываются.

— Зачем?

— Зачем? — Белоснежная бровь плавно поднялась вверх. — Я предлагаю тебе от всего сердца практически самое большее, что дроу может предложить, а ты спрашиваешь зачем?

— Именно. Ты меня не знаешь, а впускаешь в семью, дом и клянешься прийти мне на помощь по первому зову?

— Я тебя знаю, — вдруг лукаво улыбнулся парень. — Я увидел твои душу и сердце. Ну а дом… мы ведь и так из одного, разве нет?

— Ты недоговариваешь.

— Да. Я не знаю, как сказать, что ты мне понравилась, — вдруг заявил он, и я невольно сделала шаг назад. — Знаю, что сейчас не примешь моих слов, поэтому прошу позволения стать другом и доказать всю серьезность своих слов.

— Не верю, — рефлекторно пробормотала, на что и получила горькую усмешку.

— Знаю, поэтому и не настаиваю.

— Дроу не нравятся люди.

— А вот это глубокое заблуждение. Иначе бы не было столько полукровок, да и в подземных городах не наблюдалось бы столько наложников из людей. Но главное не это.

— И что же?

— То, что мысль о браке с тобой не вызывает у меня отторжения. Знаешь, мать любила меня, поэтому не настаивала, хотя ей поступало много предложений. Даже императрица сватала свою младшую дочь, но она была против, потому что я не мог принять ни одну из них. А с тобой это оказалось легко, — и он вдруг сделал шаг вперед, обхватив меня руками, и прильнул к губам.

Дроу целовал меня. Умело, приятно, сильно. Мне было хорошо, и он был опытен. Но я ничего не чувствовала. Ни неги, ни томления, ни даже смущения. Только приятно. Не слюнявый, пахнет хорошо. Даже не знаю, как можно описать поцелуй с тем, кто тебе вроде как и нравится, но ничего больше?

Зато я узнала ответ на свой вопрос «зачем». Как-то странно все получилось. То ли место здесь такое, то ли результат ментального контакта, но я просто чувствовала мысли дроу. И теперь отчетливо видела, что это все игра. Нет, я была ему симпатична, он зауважал меня, был даже благодарен за то, что попросила о его назначении, но все меркло перед тем, что я избранница Ллоэс и что отныне у меня в должниках сама императрица. Ну и еще приятный бонус — раз я неконфликтная и нежадная, то, по мнению Ярмииля, со мной будет легче управиться, чем с дроу, можно даже гарем не разгонять…

— Тай, девочка моя, — он оторвался от моих губ и заглянул в глаза. Вот только того, что искал, так и не нашел. — Прошу, только помни обо мне.

— Обязательно, — я кивнула и, развернувшись, направилась к своей квинте. Нас ждала Академия.

— Вы превысили свои полномочия, профессор Лакшан!

Кармантар был в ярости. Казалось, демон сейчас просто взорвется. От его рогов уже начали взлетать маленькие молнии, и с каждой секундой их становилось все больше и больше.

Мы сидели в его кабинет. Мы — это наша квинта, Лакшан, Эрлиаса, Картен и еще двое магистров. Нас притащили к нему сразу, стоило переступить порог академии, и вот уже целых десять минут мы выслушиваем исключительно крики. Ну, кроме последней фразы.

— Ни в коем разе, ректор. У меня не было другого выхода.